Игры с Тьмой [СИ] - Акила Лескская

— За эти столетия меня стали считать погибшей, и Тениан объявил на меня охоту под предлогом, что я выдаю себя за убийцу Тьму, да к тому же, живу вопреки его воле, — горько хмыкнула я, оглядываясь, — так, и где это мы?

— Эта дорога ведет к Лазоревым горам, — сообщил оборотень, оборачиваясь в рысь, — только, учитывая создавшуюся ситуацию, нам следует все же двигаться лесом.

— И как это я не догадалась? — наигранно недоуменно воскликнула я, посылая коня в легкую рысцу, — да ты, Шальер, просто гений!

Коротко рыкнув, Шальер направился в лес, всем своим видом показывая свое отношение ко мне. Ну да ладно, долго злиться и выплескивать на меня презрение он не сможет, равно как и молчать.

Хм, знаете что меня насторожило? Как это вампиры и убийцы выследили меня? Такое ощущение, что их на меня кто-то наводит. Кто-то, кто незаметно следит за мной. Но такого быть не может, потому что я не чувствую, не вижу и не ощущаю слежки. Правда, порой ощущение взгляда в спину меня смущает — не то, что меня это настораживает, а наоборот, мне становится спокойно, когда я чувствую это, словно нахожусь под заботливой опекой. Но, изучив запах ветра, вкус природы и прислушавшись к тишине, я не нахожу никакое разумное существо. Странно-странно, и это меня заставляет задуматься.

Да еще та фигура в плаще. Мне кажется, что я уже ее где-то видела, но где?

Илэриан привалился к дереву, с помощью плаща сливаясь с тенью деревьев, и наслаждался самым лучшим зрелищем, которое он видел в своей жизни — улепетывающая убийца Тьма. Темного эльфа несказанно развеселил ее вид, когда она суматошно собирала вещи под защитным куполом. А когда Тьма еще и с затравленным видом сидела на гарцующим от нетерпении коне, так вообще жить показалась ему намного лучше, чем обычно. Интересно, а она задумалась о том, как вообще вампиры ее находят? Ведь уже было, не считая сегодняшний случай, шесть нападений, ни много ни мало! Порой ее легкомысленность и беспечность поражали Илэра и заставляли задуматься, как она вообще прожила столько лет.

Илэр с усмешкой повертел в тонких пальцах кусочек илирта, оправленный в серебро, когда убийца позорно смылась в лесу, а потом задумчиво посмотрел на кусочек камня, который по-прежнему держал в руке. Кто бы мог подумать, что илирт будет до сих пор действовать? Однажды незаметно вплавленный в плащ Тьмы элирт по сей день помогает ему выследить, а потом сообщить клану Иль и Гильдии Убийц, где находиться эта тварь, при этом оставаясь незамеченным. Интересно, почему Алувьен не проверяет плащ на наличия "жучков" и иже с ними? Хотя, учитывая размер элирта, это будет крайне сложно. Князь Илэриан поднес к глазам постепенно затухающий кусочек илирта и улыбнулся, подумав о том, что выследить убийцу не составит особого труда — нужна всего лишь карта мира и этот кусочек илирта.

Все эти столетия он пытался с помощью илирта отыскать Алувьен, но илирт упорно не откликался на элирт, и Илэр уже начал подумывать о том, что Тьма уничтожила тот кусочек элирта или умерла. И вот совсем недавно, после встречи с ней в Виван-оль-Ниль, илирт указал местонахождения убийцы. И темный эльф убедился в том, что теперь он вновь может находить ее, как только захочет.

Илэру очень хотелось бы быть в то время, когда убьют убийцу Алувьен. Как же ему хочется увидеть ее мертвой! Сколько лет он ждет! Но ничего, он дождется!

На всякий случай, я огородила наше место привала защитным и скрывающим куполом. После сегодняшнего, во мне взыграла такой силы паранойя, что я хваталась каждый раз за оружие, стоило мне только услышать подозрительный шорох. Шальер, лежа рядом со мной вновь в образе черного волка, насмешливо фыркал и подкалывал меня по каждому поводу. Даже получив по носу, он не прекратил издеваться надо мной. Я сидела возле костра, нахохлившись, как большая ворона, держа клинки в руках и положив заряженный арбалет рядом с собой. Больше меня врасплох не взять.

— Да ладно, — зевнул оборотень, переворачиваясь на спину и с удовольствием потягиваясь, — расслабься, здесь никого в радиусе десяти километров нет, кроме неразумных зверушек.

— Как они смогли подобраться так близко? — не слыша его, бормотала я, невидяще уставившись в костер, — как? Может, маскирующие амулеты? Наверняка. Я идиотка! Идиотка!

— Только сейчас об этом узнала? — с невинным выражением морды поинтересовался Шальер, а потом, подумав, обернулся во что-то пушистое и небольшое, лег ко мне на колени.

Признаться, я едва не подскочила и не перерубила его пополам. Дьявол, нервы вообще расшатались. С тихим мурлыканьем, Шальер потерся об мое колено.

— Успокойся, — мурлыкнул он, щуря свои золотистые глаза.

Я со вздохом, признав, что мне действительно стоит немного успокоиться, начала его рассеянно гладить по спине, и оборотень натурально, совсем как кошка, начал мурлыкать. Подумав, я сняла перчатку, чтобы почувствовать шелковистость его шерстки. Действительно, как теплый шелк. Шальер, разомлев от моей ласки, перевернулся на спину, подставляя свой живот, и довольно жмурился. Я тихо засмеялась и покачала головой.

— Тебя сейчас можно спокойно убить, — с усмешкой произнесла я, почесав его за ухом.

— И тебе не жалко такую симпатяшку? — огромные, золотистые глаза, в которых плескалась беззащитность, уставились на меня.

— Мне никого не жалко, — передернула я плечами, и меня пробило на откровение, — знаешь, Шальер, мне порой кажется, что вся моя жизнь сплошная война. Обрывочные воспоминания постоянно наполнены битвами. Да и я, признаться, не смогу перестать убивать, если вдруг смогу уйти с пути убийцы. Сражения часть меня, как бы это я не отрицала. Мне ТРЕБУЕТСЯ постоянно убивать, потому что….хм, даже не знаю, как это объяснить.

— Ты просто создана для войны, — облизнулся оборотень, ловя бархатными лапками мою руку, — вспомни, когда ты чувствуешь себя…когда ты становишься сама собой, — он чуть уколол меня своими коготками и, слизнув выступившую кровь, чуть фыркнул, — пряная.

Я задумалась. Действительно, а когда я становлюсь сама собой? Постоянно мне приходиться сдерживать себя, чтобы не причинить вреда окружающим. Ведь только когда я дерусь с достойным противником, моя душа начинает радоваться, словно забыв о своих ранах. Только когда я слышу, как мои и чужие клинки начинают петь стальную песню и вышибать друг из друга колючие искры, снимаются все мои ограничения, и я могу стать сама собой. Я живу битвой, в ней смысл моей жизни. Тогда получается, что у меня тихой жизни не может быть. Дорога и кровь, не важно нужна она мне будет или нет, позовут меня, я, не раздумывая, с радостью уйду, бросив всех. Я действительно не смогу перестать быть убийцей. Просто это не то что призвание, это моя судьба.